Получилось так, что Олеся была самый лучший в мире боевой товарищ. Это, и ещё то, что у нас был общий детский секретик — вот и причина, что я поехала, даже не спрашивая куда. Так бывает, такая простая сверка двух разных организмов: старый милый товарищ, на которого последние пару лет всё не хватало времени (вычтем невнимательные встречи в забитых кофейнях, десяток поздравительных мейлов и дружелюбное радиомолчание в аське) … А потом просто едешь с этим человеком в поезде.

А потом едешь с этим человеком в плацкарте, пьёшь вино, впереди — неделя в общей съёмной комнате крымского городка. И тут остаётся только два варианта: или через полчаса, много — полдня, приходится признать, что друзьям детства свойственно вырастать чужаками, либо — вино правильное, смеёшься легко и беспрерывно, и всё-то общее, от размера обуви до сладкого стыда детских секретов. О которых не говорят, но очень хорошо помнят, как оказалось — и я помню, и тем более Олеся.

«Было ужасно стыдно» , — вот что думает Олеся/я, засыпая на своей нижней полке, откуда не видно окна. «Было ужасно круто» , — вот что думаю я/Олеся, пока во взгляде растворяется внешняя темнота, видимая с полки верхней. «Интересно, что будет теперь?» — вот что мы думаем.

Раньше — в двенадцать, в тринадцать, в пятнадцать, да, удивительно долго — мы никогда об этом не говорили, это было просто нечто вроде такой игры «на слабо» : никакого экстрима, вообще почти ничего, просто радость предъявления себя миру. Страшно и глупо делать это для всего мира, в одиночку — скучно, но вот для одной правильной подруги, да ещё и как бы «случайно заметившей»… И я сразу поняла, что и теперь, в двадцать один, игра продолжается: только закрылась дверь за хозяйкой съёмной комнатки, как Олеся одним движением стянула джинсы и трусики и повернулась ко мне уже так, с вопросом (вслух спросила «Ну что, переодеваемся — и на пляж?») — и память тела отозвалась мгновенно: юбку и трусы я стянула до колен раньше, чем успела ответить («Угу, вспомнить бы, куда я паковала купальник») .

… В двенадцать лет возможностей для игры такого рода даже у двух попугаек-неразлучниц всё же оказывается довольно мало. Началось это в бассейне, в тот год, когда родители (дружившие издавна домами и ставшие почти уже «общими») перевели нас из совсем малышового «Головастика» в «Спартак» , где тренировались подростки и взрослые. Не то на нас повлияли перемены сами по себе, не то возможность регулярно видеть 17-18-летних, в каких мы только начинали превращаться, их тела и поведение, — но только всё началось с первой же тренировки. Началось совсем просто: мы стали тщательнее мыться в душе (в «малышовке» толпа визжащих девчонок проносилась через душевые, побрызгав на себя только для виду) .

Стоя в кабинке вдвоём (кабинок вечно было меньше, чем моющихся, и «детей» просили группироваться) , демонстративно тщательно намыливались — хихикая и толкаясь, роняя мочалки, заставая друг друга врасплох беспорядочным вращением холодного и горячего кранов — тем не менее, со взрослой методичностью тёрли себя мочалками и мыльными ладонями. Не слишком задерживались в промежности — просто там мыли так же тщательно, раздвигая ноги и слегка выпячивая лобок друг навстречу другу (позже стали с такой же тщательностью мыть выступившие конусы грудей, сходясь пальцами на напряжённых сосках) .

Следующий этап игры начинался в раздевалке — украдкой поглядывая друг на дружку, одеваться начинали «сверху» , примерно так: выходишь голая из душа, наскоро вытираешься, открываешь шкафчик, сразу натягиваешь футболку или майку (кто угодно скажет: в майке и без трусов — куда стыднее, чем совсем голой) , потом аккуратно достаёшь и раскладываешь по скамейке остальную одежду, очень-очень тщательно разравниваешь полотенце, сворачиваешь и упаковываешь его вместе с купальником, если зима — натягиваешь длинный свитер (и, ощущая его прикосновение к голой попе и бёдрам, чувствуешь себя ещё голее) , потом носки, и только потом — трусы, но только до колен («ой-ой-ой, забыла между ног хорошенько вытереть, как мама говорила» — показываешь ты всей позой, разворачиваешь полотенце, вытираешься, сворачиваешь полотенце) , натягиваешь штаны до трусов, всё ещё висящих на коленях, садишься на лавочку, обуваешься, встаёшь, и только тогда одеваешься окончательно.
Но, конечно, радость от этого потайного спектакля совсем не так остра, если Олеся заболела или уехала, и нет того, кто, одеваясь в том же порядком, украдкой взглядывает на тебя.

При этом, надо сказать, мы никогда не были друг для друга «сексуальными объектами» — не трогали, не дразнили, никогда не показывали себя без «повода» , и уж конечно, никогда не обсуждали наши «похождения». Друг для дружки мы были, наверное, соучастниками в остром желании «показывания себя миру» — ну а по большому счёту, и были тем «миром» , который готов был смотреть, и ему это не наскучивало. Другие женщины нас совершенно не интересовали — ни как зрители, ни как зрелища. (И «личная жизнь» моя складывалась потом вполне традиционно-гетеросексуально, у Олеси, наверное, тоже — не знаю, никогда с ней ничего близкого не обсуждали, про своих мальчиков, месячные, эпиляцию и прочие «интимные подробности» я выкладывала совсем другим подругам: только не в наши с Олесей долгие беседы — язвительно-мифологизированные, за общие годы накопившие отдельную лексику, мимику и символику.)

Ещё был летний лагерь, куда родители сослали нас после восьмого класса — вполне посредственный, унылый и бездарно организованный. Зато однажды, когда мы внезапно вернулись с пляжа вдвоём (остальных девочек отряда повезли на какую-то экскурсию, что ли?) , Олеся, закрыв дверь, сняла мокрый купальник. И минут двадцать расхаживала голая по палате — «отвлекаясь» от одевания то на разговоры, то на поиски чистых трусов, то на выбор юбки покрасивее… Меня пронзило такое острое ощущение голого тела в огромной десятиместной комнате — её ощущение — что потом я ещё несколько дней корила себя за то, что переоделась в тот день на пляже, а больше такой возможности не представилось.

Зато я воспользовалась тем, что нам двоим, как старшим и тренированным, в порядке исключения разрешалось далеко заплывать без вожатых. Бултыхаясь возле буйка, демонстративно ухватилось за него рукой, в которой держала только что стянутый низ купальника («ой, кажется, верёвочка развязалась») и пять минут бултыхалась в метре от Олеси в одном «верхе» , в идеально прозрачной воде…

… Прошло три года со времён нашей неразлучности (и лет пять, наверное, — с последней «игры») — и мы снова на море.

У нас также ищут:

инцест в колготках видео онлайн русское порно, папа трахни меня порно фильмы смотреть, смотреть порно онлайн жену трахнули толпой, Брутальный качок трахнул девок на природе, игра инцест 3д, молоденькие девушки рвут целку, отец трахнул дочку смотреть онлайн русское, фильм порно инцест табу, выебал с презиком, миньет вблизи, порно видео инцест с сестренкой, ебут на кухне, порно кончил внутрь мамки, мужья ебут своих жен частное фото, выебала мальчика порно, машины сквирт, девственницы сбивают целку, русские инцесты зрелых женщин, смотреть бесплатно порно видео брат трахается с сестрой, русский групповой инцест мама папа сын, толстый член и сперма на лице, инцест дед с внучкой куни, инцест с сестрой в ваной, хентай манга в жанре инцест, ебут мам рассказы, целка видео изнасилование