А утром всё повторилось снова — всё было опять… перед сном Димка поставил в своём телефоне время побудки на полчаса раньше, и это оказалось как нельзя кстати: проснулись они от громыхнувшего камнепада вечно актуальных слов «вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир… «, — подскочив, как ужаленный, Димка стремительно протянул руку к телефону — нажал на сенсорную кнопку «стоп»… офигенный музон — мертвого разбудит!
Из окна в номер лился жидкий свет осеннего утра… начинался новый — счастливый! — день, и никакой музон, никакая погода за окном не могли ни стереть, ни смазать ощущение бесконечного счастья, — Димка, повернув голову, посмотрел на проснувшегося Расима, и сердце Димкино вмиг наполнилось неизбывной нежностью.
— Расик… доброе утро! — улыбнулся Димка, глядя в любимые глаза… и тут же, не сдерживая заполыхавшей в душе нежности, порывисто прижался к Расиму всем телом, вдавившись возбуждённо твёрдым членом парню в бедро.
— Доброе… ну, Дима… я ещё не проснулся! — засмеялся Расим, вмиг оказавшись в Димкиных объятиях. — Дима… что ты делаешь… Дима…
— А что я делаю? Я тебя бужу… — Димка, коснувшись губами тёплых, чуть припухших от сна губ Расима, легонько сжал в кулаке напряженно горячий Расимов член.
У них у обоих — и у Димки, и у Расика — возбуждённо залупившиеся пиписы, налитые жаром утреннего желания, несгибаемо стояли, словно скалки… а что — разве можно найти хоть одного пацана или парня, у которого в пятнадцать-шестнадцать лет не стоял бы пипис сразу после пробуждения? По утрам у всех пиписы стоят колом… а у них, у Димки и Расика, пиписы стояли тем более!»Самое доброе утро — это утро, когда просыпаешься с тем, кого любишь» — подумал Димка, прижимаясь горячим телом своим к горячему телу любимого Расика…
Какое-то время они, два проснувшихся пацана, страстно, упоительно сосались в губы, неутолимо лаская друг друга жаждущими ладонями — ладони скользили по попам, по спинам, по бёдрам и поясницам, ладони обхватывали пиписы, тискали их, сжимали, и снова… снова ладони устремлялись неутомимо блуждать по телам — по попам, по спинам, по поясницам, — от всего этого — от слитых в засосе губ, от страстно, горячо ласкающих тела друг друга рук — в попах у обоих конвульсивно пульсировала сладость нестерпимого желания…
Да и времени у них было не так уж много, — приподнявшись — от Расима оторвавшись, Димка потянулся за лежащим на тумбочке тюбиком с вазелином, и Расик, видя, как Дима, встав перед ним на колени, откручивает на тюбике колпачок, тут же поднял, с готовностью вскинул вверх разведённые в стороны ноги — приготовил для Димы свою сладко зудящую в области ануса попу… ах, какое это было удовольствие! Сначала, сладострастно двигая бёдрами, в попу Расика любил Димка, потом — точно так же сладострастно содрогаясь — в попу Диму любил Расим… это был обалденный кайф! Procul, o procul este profani!
Любовь окрыляет людей… любовь, воспылавшая взаимно, делает любого человек не только счастливым; но ещё свободным и независимым, — не потому ли смрадные козлы, жаждущие тотального контроля над душами людей, так страстно и яростно ненавидят любовь? Они, лукавые пастыри, ненавидят любую любовь, потому как всякий человек, любящий другого человека, вряд ли будет любить виртуального идола, — нах любому счастливому человеку — человеку, упоённому счастьем — спешить-торопиться в козлиные офисы со своим послушно распахнутым кошельком… разве им, смрадным козлам, любовь не в убыток?
Они, лукавые пастыри, неустанно направляющие людей в отведённые для послушания загоны, ненавидят любую любовь, но если с любовью в формате «мужчина-женщина» они ничего поделать не могут, кроме как опустить её до примитивного воспроизводства, то над любовью в формате «мужчина-мужчина» они, эти самые козлы, ненавидящие любовь, изгаляются как только могут: нах им люди счастливые, независимые и свободные, если весь их козлиный бизнес строится исключительно на несчастных, убогих, ущербных, послушных.
.. разве мало таких растленных ими ходит по земле?
Неспособные мыслить самостоятельно — не осознающие, как ловко ими манипулируют, люди с задатками потенциальных овец с радостной готовностью сбиваются в послушные стада, и… когда миллионы блеют одно и то же «ме-е-е-е… «, разве не возникает у этих блеющих в одном загоне овечек ощущение собственной неколебимой правоты?»
Ме-е-е-е… мы ненавидим гомосеков… ме-е-е-е… » — хором блеют овечки, не понимая и не задумываясь по причине промытых козлами мозгов, что любовь выражается не форматом влюблённых — «мужчина-женщина» или «мужчина-мужчина», а выражается неподдельной щедростью, искренностью и глубиной их неповторимых чувств… «ме-е-е-е… » — возмущенно блеет какая-нибудь тётя Маня, которая в п р и н ц и п е не может знать, в чём прелесть и сладость неистребимой любви двух никому не мешающих — страстно влюблённых друг в друга — парней…
Впрочем, мешающих, ёщё как мешающих: счастливые люди мешают козлиному бизнесу, подрывая счастьем своим саму идею спрятавшегося под благостью лицемерного бизнеса, построенного на эксплуатации горя, страданий, одиночества, ощущения беззащитности, — тёти Мани в офисах и вне офисов искренне блеют с чужого голоса: «ме-е-е-е… это разврат… извращение… ме-е-е-е… »
— думая-полагая, что они таким образом защищают некую нравственность; «мэ-э-э-э… » — не выбиваясь из общего хора, в стаде овец угрожающе блеет какой-нибудь праведный дядя Вася или какой-нибудь гопник в кодле своих друганов — одноразовых «правильных» пацанов, которых то ли судьба, то ли просто счастливый случай не сподобил вкусить ни сладость взаимной любви, ни пряность взаимного секса в формате «мужчина-мужчина», «парень-парень», — «мэ-э-э-э… ненавижу педиков… мэ-э-э-э… мэ-э-э-э»… что в таких скорбных случаях можно сказать?
Только одно: procul profani! Хотя… кто посвящён, а кто нет — это ведь тоже вопрос интересный: сгоняя овец на загон один, сами козлы при этом нередко резвятся втихую совсем на других — содомских — лужайках…
Впрочем, это случается сплошь и рядом не только сегодня — метастазам козлиного лицемерия уже без малого две тысячи лет; взять хотя бы впервые введённое в крепостной стране уголовное наказание за однополый секс — тоже отчасти ведь показательно: наказание это — за однополый секс — для всех своих подданных ввел тот самый царь, который сам был не прочь в молодые годы порезвиться-потрахаться и с другом своим, и с не отказывавшими ему подневольными симпатичными парнями — денщиками-солдатиками, — в мире, прогнившим от лицемерия, непонимания и нелюбви, два пацана — Димка и Расик — любили друг друга и были в любви своей счастливы… по-человечески счастливы, — разве не это — главное в жизни?
После душа, натягивая на себя укрощающие стояк плавки — глядя, как Расик надевает неплотно обтекающие тело трусы, Димка хитро прищурился:
— Расик, скажи мне… ты чего руки вчера весь день в карманы засовывал? Проверял, на месте ли пипис?
— Да… просто так! — Расим невольно смутился и тут же, глядя на Диму, сам рассмеялся собственной смущенности… чего он, Расик, смутился? После всего того, что между ними было, скрывать от Димы что-либо было и глупо, и бессмысленно!
— А я, блин, думал, что у тебя стояк возникал… — поправляя свой мягкий, точнее, упруго мягкий припухший член в плавках — укладывая пипис член в плавках головкой вниз, подчеркнуто простодушно хмыкнул Димка.
— Ну, и стояк… прикинь, ходим по музею, а у меня вдруг подскакивает — ни с того ни с чего! — чуть обескуражено признался-проговорил Расик, надевая джинсы. — Начинают штаны вздыматься — бугром выпирать… сразу видно, что там стояк!
— Ага, и ты сразу вгоняешь в карманы двух омоновцев — усмирять природную стихию.
.. да? — рассмеялся Димка, стоя перед Расиком в своих в туго обтягивающих плавках-трусах.
— Да, — рассмеялся Расим. — А что, блин, делать? Не могу же я ходить со стояком…
— Расик, давай тебе купим плавки — такие, как у меня… смотри! — Димка легонько похлопал себя по паху — по округло обтянутой хлопком продолговатой выпуклости. — Стояк, не стояк — мне по барабану… и при этом я ничуть не парюсь — чистый хлопок! Ну, то есть, я вообще не парюсь — ни в прямом смысле, ни в переносном… купим тебе плавки такие тоже?
— Купим! — отозвался Расим, чувствуя, как от этой Д и м и н о й заботы на сердце у него, у пятнадцатилетнего Расика, стало тепло… и на сердце стало тепло, и в пиписе стало приятно — тёплая сладость колыхнулась в упруго висящем, словно сарделька, матово-коричневом стволе… нет, пипис у него, у Расима, не стал напрягаться, но — напрячься он, его юный пипис, мог в любой момент: познавший блаженство реальной любви, пипис у него, у Расима, совсем обнаглел — за последние пару дней он вышел из всякого повиновения, и потому… потому — плавки такие, как у Д и м ы, Расиму были нужны… даже — необходимы!
Спеша — торопясь на завтрак — они уже выходили из номера, когда, останавливая Расима в дверях, Димка неожиданно проговорил:
— Расик! Мы что-то забыли…
— Что? — Расим, выходивший из номера первым, остановился — оглянулся, вопросительно глядя Димке в глаза.
— Мы забыли поправить воротник твоей рубашки… — проговорил Димка, закрывая дверь — прижимая Расима к себе. Губы Димкины лёгким касанием скользнули по нежной коже Расимовой шеи, и Димка почувствовал, как в тот же миг член в его плавках стал стремительно затвердевать, наливаясь сладчайшим зудом, отдающимся в мышцах ануса.
— Дима… — Расим засмеялся, щуря глаза от сладкой щекотки, вызванной прикосновением Д и м и н ы х жаром скользящих губ. — Воротник у рубашки… сегодня тоже… тоже надо поправлять?
У нас также ищут:
скачать как мать трахается с сыном, групповушки частное фото, трахнула парня русское порно, женщины в латексе трахаются, порно бесплатно русской порвали целку, сучку трахнули как надо, русский инцест порно би, лица в сперме фото юных, порно инцест онлайн фильм порно, история я трахнул маму и сестру, мою олю ебут, инцест скачать бесплатно 3 др, Брутальный самец медленно трахает красотку, трахается мама и дочи и папа, кончил случайно внутрь кастинг, порно фильм трахни соседку, мой домашний инцест с мамой порно фото, свингеры фистинг фото, инцест на ютуб-бесплатно, инцест мама и сыночек видео, порна видео трахнул дочку, оргазм девушки ретро порно, инцест онлайн русский отец, трахнул и изнасиловал рассказы, Страстный любовник выебал двух подруг с большими сиськами, почему девушки трахаются в жопу