Этот голос был щекастого и красного Мандарина, он заёрзал на месте и двинул от себя пузатый заварной чайник:

— …стоит ли повторять? Пусть лучше Ван Ши Нан идеально отрепетирует: свой фокус и не обольщается сиюминутным успехом, который мы только что увидели.

— Вот именно, дорогие и ближайшие мне Мандарины, — подхватил Чжоу Дунь, — вся моя речь только о нём, о Ван Ши Нане, и я прошу тебя довести механизм своих пальцев до полного совершенства, впереди целая ночь, проделай без перерыва ровно сто раз. Если ошибёшься — ещё сто, и так далее — до полной идеальной попытки, ясно?

— Ясно, — ответил Ван Ши Нан.

— Если ясно, приведи сюда Юй Цзе.

Ван Ши Нан кивнул и вышел.

Самый скуластый Мандарин тут же спросил:

— А что прикажете делать с женой императора?

— Мы обвиним Чау Лю в убийстве мужа…

Стоящий у трубы император насторожился, продолжая слушать слова Чжоу Дуня:

— Мы обвиним Чау Лю в убийстве мужа. Ядовитый порошок подействует только к вечеру и совершенно внезапным ударом в голову, а Чау Лю — как неоднократно видел Ван Ши Нан — сама приносит императору среди дня остатки любимого утреннего чая, она и подсыпала отраву. А мы потом огласим при всём народе её коварное злодеянье.

— Но зачем жене травить мужа? Нужны, между прочим, веские оправдания такого жестокого поступка, — раздался голос щекастого Мандарина.

— Они есть — острый супружеский конфликт, который и привёл к трагедии. Во время наших постельных встреч жена императора мне часто плакалась именно о том, как ей ужасно надоел император своими идиотскими шутками по поводу её бесплодия и как она страдает, видя смешливые взгляды всего Дворца. «Я готова убить его, он во всём винит меня, а сам не в состоянии зачать как достойный мужчина!» , — и голос Чжоу Дуня акцентировал. — Обратите вниманье: ГОТОВА УБИТЬ.

Голос прыщавого Мандарина добавил со знанием дела:

— О-о-о, она — настоящая змея: и позволит погладить, и тут же проглотит. Всё пичкает мужа своими стишками об истинной добродетели, а сама ненавидит его.

— Почтенные Мандарины, мне ли ни знать её змеиную хватку, — горько прозвучал голос Чжоу Дуня, — два часа тому назад я чуть ни шагнул под пытки в знакомый вам дворик, и всё потому, что резко оборвал с ней постельные отношения.

— Да, это Вы — опрометчиво, опрометчиво, — заметил кто-то, усмехнувшись.

— Ничего не мог с собой поделать, вдруг потянуло на молодых наложниц.

Мандарины засмеялись.

— Однако, если Вы сидите с нами живой и невредимый, значит, благополучно исправили свою ошибку, — хихикая, сказал голос щекастого и красного Мандарина.

— Увы, пришлось исправить прямо на ходу, в драгоценном хранилище фолиантов среди исторической китайской пыли.

Все снова засмеялись.

Император закрыл глаза и стал очень бледен, слушая всё это. Из трубы долетел скрип двери и чьи-то шаги…

На кухню вошли Ван Ши Нан и наложница Юй Цзе.

Она поклонилась, поднесла к лицу маленькие ладошки, опустила глаза в пол и замерла.

— Пожалуйста, — попросил Чжоу Дунь, — подойди к столу и смотри на нас, не бойся. Я никогда не думал, что после близости с Ван Ши Наном ты станешь ещё пугливей.

Очень довольный Ван Ши Нан громко хмыкнул, а Юй Цзе подошла к столу.

— Вот так. Нам очень приятно видеть твоё очаровательное личико, не правда ли, почтенные Мандарины?

Мандарины один за другим воскликнули:

— Очень! Такая милашка!

— Очаровашка!

— Лепесток свежего лотоса!

— Ты давно видела старшую сестру Май Цзе? — спросил Чжоу Дунь.

— Давно не видела, — ответила она. — Май Цзе, говорят, сошла с ума?

— Это — хитрая уловка. Твоя сестра крутит-вертит и водит всех за нос, идя к своей заветной цели.

— Какой цели? . .

— А ты не знаешь?

— Нет, Главный Министр.

— Она мечтает вместо тебя родить наследника нашему императору…

Император, стоя у трубы, покосился на Май Цзе.

Май Цзе увидела, коротко вздохнула и опустила глаза…

А на кухне продолжался разговор.

— О, ВЕЛИКИЙ БУДДА! — сказала Юй Цзе. — Да пускай себе рожает! Я смертельно боюсь этих родов, меня всю трясёт! Я не хочу, не хочу! Мне кажется, что я сразу умру, наша мама умерла, когда рожала третью дочку! Я готова сколько угодно и когда угодно ублажать каждого из вас как любовница первой ступени, только бы не рожать! Только не рожать!

— Нам это очень нравится: «сколько угодно и когда угодно» , — сладострастно ответил Чжоу Дунь.

— Да-да, а то мы решили, что Ван Ши Нан уже стал частным собственником, — весело добавил прыщавый Мандарин…

Император, слушая трубу, прискорбно прошептал:

— Какая пошлость… они окончательно испортят её…

На кухне все смотрели на дурочку Юй Цзе, которая не хочет рожать императору, и слушали её глупую речь.

— Ван Ши Нан — не частный собственник, он — мой гениальный учитель во всех любовных премудростях, искусно сломавший преграду между девушкой и зрелым мужчиной! Он открыл мне дорогу в жизнь, и я совсем уже не ученица и могу смело дарить всем вам свои жаркие ласки, крепкие объятья и страстные поцелуи, только спасите меня от ненавистных родов! Спасите! — и она плаксиво шмыгнула носом.

— Успокойся, — остановил Чжоу Дунь, — тебя никто не просит рожать.

— Как же «не просит»?! Император не только просит, а требует!

— Мало ли что требует император, мы спасём тебя, спасём, успокойся. Скажи, Юй Цзе, ты была у Дворцового лекаря?

— Да, Главный Министр, я была сразу, как только приказал Ван Ши Нан. Сегодня к ночи ВЕЛИКИЙ БУДДА пошлёт очищенье всей моей плоти.

— Замечательно, — и Чжоу Дунь прищурился, внимательно глядя на неё. — Как замечательно всё складывается. Твой сегодняшний приход к императору на ночь — о чём он всё время мечтал — даст ему абсолютную веру в то, что он сделал тебя женщиной, это усыпит его бдительность, и он сладко отоспится перед утренним чаем из любимой росы.

— О, Главный Министр, сегодня мне понятно, я даже не боюсь за себя, но… но ведь он захочет потом через несколько дней, когда уже пройдёт очищение плоти, и я могу забеременеть… — Юй Цзе всхлипнула.

— Я тебе обещаю, — ответил Чжоу Дунь, — после завтрашнего чая император уже ничего не захочет.

— Позвольте, Чжоу Дунь, — вклинился щекастый и красный Мандарин, — неужели вы думаете, что в постели император совсем не отличит девственницу от женщины?

— В море крови? Он как раз и примет эту кровь за результат своих бурных порывов, «сломавших преграду».

— Я не об этом, Чжоу Дунь. Вспомните себя в постели с юной девушкой. Вы разве не ощущали никаких внутренних трудностей во время первого сближения?

— Ощущал и всегда ощущаю! При этом я безумно вдохновляюсь на праведный ратный подвиг во имя крушения неприступной девственной стены! — по-бойцовски ответил он. — Ощущенье императора-импотента давно притупилось, если вовсе ни отсохло! И он ещё хочет наследника, обвиняя свою жену! . .

Очумевший император зажал уши руками, отскочил от трубы как можно дальше и прошипел сдавленным голосом:

— Нет, он — не подлец, он — пошляк, ничтожество.
.. Немедленно закрой… прошу тебя… я не могу больше слушать эту гадость, эту гнусность, это предательство… Быстро отсюда, иначе мне станет совсем плохо… — и на бледном лице появились капельки холодного пота.

Май Цзе осторожно прикрыла трубу и заспешила за ним к лестнице, он повернулся и тихо приказал:

— Только после меня… тебя со мной никто не должен видеть, если уже ни увидели… — он подумал и неожиданно спросил. — Ты знаешь, в чём твоё несчастье?

— В чём? . .

— В том, что ты отдалась Чжоу Дуню, и никакого насилия не было. Если бы это случилось, ты обязательно показала бы мне синяки, потому что насилие без них — ненасилие. А я ведь тогда ждал: покажет Май Цзе хоть одну ссадину, хоть одну? Может ты прямо сейчас оголишь своё тело со следами побоев?

— Их там нет, император… — жалобно пропищала Май Цзе.

— И не может быть. Вы оба х о р о ш и — что Главный Министр, что моя наложница.

— Простите… — она опустила голову и заплакала. — Я так долго ждала императорской постели, так долго мучилась и мечтала, что просто не выдержала… и всё случилось так неожиданно…

— Смерть тоже бывает неожиданной, когда в моей беседке выпивают пиалу с ядом. Но вас — обманщиков и подлецов — собралось так много, что не хватит и яда, а Двор Пыток развалится от такого количества предателей.

Май Цзе заплакала сильней.

— Прекрати реветь как недойная корова. Я, может быть, учту твои правдивые рисунки и эту бесценную трубу… может быть… но гарантий мало, потому что слишком страшен твой поступок, который не укладывается ни в какие рамки преданных императорских наложниц, впрочем, как и поступок твоей мерзопакостной младшей сестры, — он отвернулся и стал спускаться по лестнице…

Мне очень понравилась последняя фраза, я допечатал её и с большим удовольствием произнёс вслух:

— «… поступок, который не укладывается ни в какие рамки преданных императорских наложниц, впрочем, как и поступок твоей мерзопакостной младшей сестры».

На столе заиграл мобильник, звонил Майкл.

— Привет, Майкл.

— Привет, Костяшка. Как дела, чувачок? — серьёзно спросил он.

— Дела идут — чай пьётся с великим удовольствием.

— Так думаешь?

— Не думаю, уверен. Я же весь остальной выбросил, а твои пачки поставил прямо на виду, на кухонный стол, наверняка давно хлещут за милую душу.

И тут Майкл выдал такое, что потрясло меня до глубины души:

— Ништяк, пусть рисуют кресты Господу Богу и радуются жизни, что их не отравили.

— Что-что? . .

— Слушай, хочу своим калганом тебе в ножки стукнуть и повиниться. Совесть меня загрызла перед Костяшкой-одноклашкой, не могу молчать, обманул я тебя.

— Что случилось, ты чего несёшь? . .

— Я ж тебе фуфлыжный чай подсунул, абсолютно нормальный чай из магазина, неотравленный. Усёк?

— Как? . . Зачем из магазина? . . Почему неотравленный? . .

— Всё по тому же — ты что, захотел в тюрягу сесть?

Я стал заикаться:

— Ты… Ты… Ты чего сделал, бол… болтун? . . Да я с тобой… я с тобой больше…

— Погоди, Костяшка, тормози!

— Да как ты посмел?! — закричал я. — Ты для чего мне целых два часа мозги морочил?!»Помогу-помогу»! Может, такого чая у тебя и вовсе нет?! Болтун!

— Ещё как есть, только не тебе с ним дело иметь, не моему Костяшке! Есть такой чай, что в раз кишки разорвёт, но ты прикинь — отравить людей, значит убить! Я же не мразот голимый, чтобы лучшего одноклашку своими руками на тюремные нары сажать! Я отлично видел твоё настроение, и просто решил подыграть, поддержать тебя что ли, уж больно сильно в тебе твоя горькая желчь бродила, ей выход был нужен, немедленный выход наружу, иначе ты с катушек слетел бы! Понял?!

Я схватился за голову и отчаянно прошептал:

— Что же ты наделал, Майкл?! Что ты наделал?! Ты же ни черта не понял мою душу, моё больное сердце, мои с треском лопнувшие нервы!

— Да хорош тебе, Костяшка! Ты за это время немного поостыл, и я теперь скажу тебе откровенно: БЫВАЕТ НАМНОГО ХУЖЕ! Это не те кранты по жизни, чтобы соплями давиться! А если невмоготу — возьми и к едрене фене рвани куда-нибудь подальше, хоть заграницу, там всё сразу забудешь! И потом — писатель и злодейство.
.. или как там… гений и злодейство — две вещи несовместны, внатуре!

— Да пошёл ты, трепач!!!

— Не гони пургу! Слушай сюда — приезжай ко мне, раздавим твой коньячок, за судьбу покалякаем!

— Да пошёл ты!!!

Я больше не стал слушать и дал отбой, швырнув мобильник на диван.

Мой кулак поднялся и сильно ударил по краю стола, экран ноутбука резко моргнул, старый большой будильник подпрыгнул, удержался и неожиданно громко зазвенел, а стрелка скакнула на 19: 30…

Машина Юрия Семёныча стояла напротив ярких и блестящих рекламных окон Центрального Дома железнодорожников — чуть дальше Ярославского и Казанского вокзалов. Держа ладони на баранке руля и часто барабаня пальцами, Юрий Семёныч ждал.

Через лобовое стекло он видел большие круглые часы на фасаде здания.

Чёрная стрелка скакнула на 19: 30.

Пора! Юрий Семёныч вылез на тротуар, освещённый светом вечерних фонарей, плотней натянул кожаную кепку, поднял воротник кожаного плаща и устремил глаза к подземному переходу, внимательно следя за потоком людей.

Холодная погода конца ноября заставила прохожих одеться в зимние куртки, тёплые пальто, завязать горла шарфами и спрятать уши под шапки.

Юрий Семёныч жадно хватал острым взглядом то одно, то другое девичье лицо и наконец-то увидел.

От подземного перехода прямо к его машине спешила Наталья. На высокой стройной фигуре аккуратно сидела короткая белая курточка с голубой меховой оторочкой, на ногах были тёмные джинсы и белые полусапожки.

Нетерпеливо махнув рукой, он открыто оживился и шагнул вперёд.

Она же коротко подняла ладошку в перчатке — «вижу-вижу!».

— Ну, здравствуй, милое создание! — приветливо сказал Юрий Семёныч. — Рад! Очень рад!

— Добрый вечер. С каких это пор я стала милым созданием?

— Почему «стала»? — смело заметил он. — Для меня ты всегда была такой!

Наталья иронично хмыкнула и предупредила:

— Юрий Семёныч, у нас — двадцать минут, и я сразу бегу на электричку.

— Слышал! Слышал по телефону, хватит пугать своей противной электричкой! — он улыбнулся, открыл дверцу своей чёрной машины и предложил. — Прошу садиться!

— Боже… — хитро спохватилась Наталья, — вы же недавно с Ольгой кувырнулись на этой машине… и двух дней не прошло… Уже починили? . .

— Да нет, совсем на другой, на приятельской «БМВ»! — ничуть не сконфузился Юрий Семёныч. — Мой славный приятель абсолютно не умеет водить, а берётся за руль! Прошу-прошу! — и держа Наталью под локоток, он помог ей опуститься на переднее кресло.

— Зачем же вы поехали и подвергли страшной опасности мою любимую сестру? — недовольно спросила Наталья, играя полный серьёз. — Я, гляжу, вы совсем не знаете своих приятелей.

— Никогда не знаешь, кто чего стоит, милая Наташа! — многозначительно ответил он и добавил. — Интересно откуда такая забота о сестре? Вы, кажется, с детства не признавали друг друга и были с ней в какой-то ссоре?

Юрий Семёныч закрыл дверцу, не дождавшись ответа, и стал огибать машину, чтобы сесть с другой стороны.

Пока огибал и смотрел на неё сквозь лобовое стекло, Наталья мягко прикусила губу и с лёгкой улыбкой тоже глядела на него.

— Вот что, Наташенька! — он стремительно забрался в машину и опустился на соседнее кресло. — Я попросил тебя встретиться естественно не для того, что бы обсуждать ваши давние распри с сестрой, а для более важного вопроса! Скажу сразу и без лишних, как говорится, заездов: я приглашаю тебя ровно через полторы недели полететь со мной в Эль-Фуджейру, но не просто слетать туда и обратно, а заменить Ольгу в моём деле! — и замолчал, дав оценить безумное предложение.

Наталья осипшим голосом сказала:

— Ку… Куда-куда? . .

— Ты прекрасно слышала «куда»! Я вполне серьёзно приглашаю тебя принять участие в моём перспективном заграничном бизнесе!

— Вы… вы что-то не то… вы… вы подумали… о чём сказали? . .

— Я не только подумал, Наташенька! Я перестрадал, перемучился и решительно уповаю на тебя, потому что рушится моя поездка, которая может стать нашей с тобой общей! Ольга не в состоянии лететь, костыли там не нужны!

— Прекратите… Юрий Семёныч! Я сейчас выйду и… и поеду другой электричкой! — она попыталась грозно крикнуть, но получилось очень жалобно, пискляво и совсем неубедительно, потому что Эль-Фуджейра сейчас не на шутку ударила по юной ветреной голове и встала перед глазами тем далёким мерцающим идеалом, о котором она неоднократно слышала от Ольги и в тайне дико ей завидовала. — Я… я выйду и… убегу… убегу!

Юрий Семёныч развернулся всем телом и настойчиво продолжил:

— Я прошу оставить поступки глупой девчонки и войти в моё катастрофическое положение как понимающей женщине, за которую я всегда тебя принимал! Мимо нас может пройти великое дело, тебе немедленно надо броситься в омут, помочь мне и начать прекрасную заграничную жизнь! А именно: быть полной хозяйкой всех моих выставок, продвигать открытие моего Египетского офиса и моей школы Живописи и Ваяния, стать вместе со мной руководителем как того, так и другого, получать очень хорошие доллары! Чёрт возьми, кому я это всё говорю — свободной, ничем необременённой девушке с чистой светлой умной головой! Лети! Работай! Радуйся!

Наталья дёрнулась, цапнула за ручку дверцы и начала теребить её, но дверца не поддавалась.

— А ну, откройте! — взвизгнула она. — Пустите меня!

— Да погоди, ты трезво подумай! Ведь такое счастье раз в жизни бывает, это — судьба, Наташенька!

— А ну-у-у! — она задёргалась сильней и стала колотить по стеклу кулаком.

Кое-кто из прохожих, идущих близко от машины, невольно поворачивал голову.

— Да нажми кнопку, кнопку нажми, чёрт бы вас всех побрал! — досадливо крикнул Юрий Семёныч. — Им предлагаешь великие блага, а они!

Нажав пальцем кнопку, Наталья распахнула дверцу и вылетела наружу, но бурная волна эмоций понесла ее не к вокзалу и не к подземному переходу, а кинула к стене Дома железнодорожников, где было меньше народу и бесконечной суеты. Тяжело дыша, она остановилась у рекламного окна, закрыла глаза полные слёз и подняла кверху голову.

У нас также ищут:

американская инцест мамочка, брат трахается с грудастой, классические фильмы про инцест, русское порно видео куни сквирт, целки скрытые камеры у гинеколога, сквирт мамочки смотреть, гей фистинг в перчатках, порно женщины ебут переодетых мужиков, порна видео целок бесплатно, русское порно трахнул спящую мамку, порно ебут женщин видео, смотреть порно ролики рвут целку, трусы секс киски, трахну тетку бесплатно, рыжих ебут в зад, смешные оргазмы у девушек, видео школьниц ебут русских, трахнули пьяного бомжа, трахнул спящую в очко, жирная трахается смотреть, русские инцест брат и сестра порно онлайн, Классный секс на розовом белье, инцест в эротических рассказах, трахнул крестницу порно, девушки со страпоном ебут парней, немецкий инцест ретро порно